Все демоны: Пандемониум - Страница 39

— Итак, личность ответчика можно считать установленной, — внес ясность Такангор, уже сидевший за обеденным столом в окружении Карлюзы, Левалесы и небольшого сонма домовых и призраков под управлением счастливого многонога Гвалтезия.

Есть в мире вещи неизменные: восход, закат; рождение, смерть — и обедающий минотавр.

Пока Такангор жевал, Гвалтезий был уверен в завтрашнем дне и никакие катаклизмы, сотрясавшие Кассарию, его не беспокоили.

— Не совсем, — откликнулся Кехертус. — Прошу предоставить слово моему дяде.

Славный дядя Гигапонт буквально сиял от счастья. Во-первых, он мог наконец принести действительную пользу гостеприимным обитателям кассарийского замка; во-вторых, принять участие в беседе на самом высоком уровне — а этот дядя был немножко сноб и страсть как любил общество королей и вельмож; в-третьих, снова напомнить миру о своих любовных похождениях.

Бедерхем не уронил честь демонического мундира, сразу разглядев Гигапонта на шелковой подушечке, торжественно вынесенной оборотнем-лакеем и положенной на добродушный шестиногий столик, который важно вышагивал перед членами собрания вперед и назад. А Левалеса не успел удивиться: ему все объяснил Карлюза.

— Итак, господа, — торжественно начал Гигапонт устами племянника, — в далекие времена, когда многие из присутствующих здесь были еще юными личинками, у меня случился страстный роман с вытекающими из него брачными обязательствами в провинции Лялятпополис. Надо сказать, мне дико повезло: не успел я от переизбытка чувств выпустить паутинку, как поднялся сильный ветер, и меня, в буквальном смысле слова, ветром сдуло из общества моей избранницы.

Очутился я на болоте, прямо посреди листа лотоса, где проживала прелестная лягушка Гортензия. Незабываемые дни! Божественные ночи. Редкостное единение двух одиноких душ. Это она научила меня танцевать ластатупси. У бедняжки никогда не было столько ног, и втайне она мне завидовала. Но, несмотря на зависть, ластатупси сблизило нас. Откровенно говоря, сблизил нас и тот факт, что в том сезоне у нее был большой недобор учеников. И все же эти дни я вспоминаю с трепетом.

— Я тоже люблю танцевать, — встрял Такангор. — А что, я еще не исполнял вам минотаврский древний народный танец перлиплютики — с гупотом, топотом и поцокиванием? Маэстро, дайте ноту!

— Немного позже, — кротко улыбнулся граф да Унара. — Чтобы мы не отвлекались на мелочи вроде Бесстрашного Суда и полностью отдались во власть высокого искусства.

...

В жизни нужно испробовать все, кроме инцеста и народных танцев.

— Это разумно, — грустно согласился минотавр. — Сделал дело, танцуй смело.

— Дядя желает взять у вас пару уроков, — заволновался Кехертус, выслушав тихий шорох с подушечки.

— Боюсь, у него возникнут трудности с гупотом и топотом, а это в перлиплютиках главное.

— Пчелы-убийцы тоже считали, что мне не достичь их уровня мастерства, — поведал Гигапонт, по-прежнему используя племянника как рупор. — И что же? Я превзошел их, ибо они работают в коллективе, а я — гордый и опасный одиночка. Но вернемся к той, единственной, от которой судьба спасла меня столь изящным способом.

Знаете, как гибнут галантные кавалеры? Из-за хорошей памяти. Вспомнил я однажды свою суженую из Лялятпополиса, и шесть ног сами понесли меня туда. Две, правда, упирались. Но решение принимает неразумное большинство, а не дальновидное меньшинство.

Прибываю в окрестности замка Таванель на попутном зяблике, высаживаюсь у норки, где давно мог покоиться мой прах. И вижу покинутое обиталище. Что я подумал? Только одно — любовь потеряна навсегда. Сижу, оплакиваю злой рок, несчастную возлюбленную, размышляю, у кого бы узнать кровавые подробности.

И только тут я обратил внимание, что местность пустынна: ни птички, ни жабки, ни рыбки, ни пчелки, пусть даже и с преступными наклонностями. Трава сухая. Деревья неживые. И даже вода в ручейке струится, как умирающая теща, вписывающая зятя в завещание. С тем же энтузиазмом.

Спас меня тот самый попутный зяблик. Его тоже испугало отсутствие гармонии в окружающем пространстве, и он решил податься назад, поближе к цивилизации. Специально дал крюк, чтобы прихватить меня с собой, если я еще жив.

Я не стал искушать судьбу. И вот я здесь, а она там — моя единственная и ненаглядная, которая могла бы стать сорок шестой женой Гигапонта, но вместо этого осчастливила его.

...

На свете есть лишь одна женщина, предназначенная тебе судьбой. И если ты не встретишь ее, ты спасен.

— Как разнообразна жизнь, — вздохнул Юлейн. — Иногда кто-то избегает трагедии.

Маркиз Гизонга поглядел на него не без интереса.

— А теперь перейдем к князю ди Гампакорте, — попросил Зелг. — Я не слишком понимаю, каким образом он оказался втянутым в эту историю.

— Каноррских оборотней не надо никуда втягивать, — проворчал судья Бедерхем. — Они сами охотно втянутся и заварят такую кашу, что Ад похолодеет.

— Вы знакомы с душеприказчиком души Таванеля? — спросил молодой некромант, понимая, что следует обозначить искомые персоны буквами, а то слишком долго говорить.

— Строго говоря, это нельзя назвать знакомством, — неохотно признал демон.

— Князь ди Гампакорта оставил свои глаза в Преисподней, — жестко произнес Мадарьяга. — Правда, Бедерхем?

— Правда, — с достоинством отвечал тот. — Они остались на Ядоносных пустошах. И это единственный раз, когда Гончая Князя Тьмы упустила свою жертву.